Я больше тобой не болею
Я больше тобой не болею.
Устали засохшие нервы.
Не выдержав лопнули. Стервы.
К тебе ничего не имея,
Я больше тобой не болею.
Я больше тебя не ревную.
Я ревность скормила шакалам.
Смотрю своим взглядом усталым
На душу мою хромую.
Я больше тебя не ревную.
Я больше не плачу ночами.
Холодные серые грозы
Слизали солённые слёзы,
Убили огонь между нами.
Я больше не плачу ночами.
Мне больше не враг яркий свет.
Я больше не мучаю вены.
Я больше не бьюсь в эти стены.
Меня просто здесь больше нет.
Я больше тобой не болею...
Давнее.
Каждое утро ты — после смерти — заново рождена:
Счастлива и волнуешься, предвкушая его звонок.
Ждёшь — чтобы вновь и вновь ему признаваться, что влюблена,
И на ладони ручкой лихорадочно пару строк —
Чтоб не забыть, чтоб позже
Обязательно дописать
Рифмы, в которых нежность, страсть, безудержная тоска...
Ты так безумно хочешь это
Всё ему прочитать!
Ждёшь — телефон в холодных пальцах словно в стальных тисках.
Голос. Услышать голос — чтобы дышать. Чтоб опять взлететь
И опьянеть сильнее, чем после выпитого вина...
Твой телефон исправен, никуда не исчезла сеть,
Но, обнимая крепко, душит липкая тишина.
...Всё. Говорить не сможешь — в горле снова колючий ком.
Рушится мир и рвётся самая прочная в мире нить.
Ты как улитка прячешься, душу свёртывая клубком.
В двадцать один пятнадцать ты умираешь.
И он звонит.
Задорная чёлка родная улыбка
Загадкою тайной сияют глаза
И смотрит игриво с прищуром шибко
Тугая по пояс коса
По щёкам веснушки и алые губы
Стыдливо потупив свой взор
Глаза её серые они мне так любы
В них тайны великих озёр
До пят сарафан на шнурке белый камень
И лёгкая поступь женственных ног
Мне кажется я меж рёбрами ранен
Приснится однажды когда одинок